10.08.84

     Ох-ох-оюшки! Совсем дураки наши сержанты. Совершенно не оставляют времени писать письма. Благо, сейчас идёт фильм, который Анька наверняка не смотрит, потому, что мамашка от него без ума. Он мне тоже нравится. Притягательной силой, которая срывает наших сержантов с любого места, где бы они не находились, и неодолимо влечёт к телевизору, к которому они и прилипают, как мухи к липкой бумаге. Разница лишь в том, что мухам уже не суждено никогда оторваться, а наши сержанты посидят часиков до девяти, как раз до любимой всей молодёжью роты программы “Время”, после чего их сменяем мы, чтобы уйти так же бодро по команде “Рота, встать!” И через минуту после этой команды в казарме пусто, так как все уже построились на плацу для вечерней прогулки. “Прогулка” – это, как и всё в армии, издевательское название. До чего приятно на сон грядущий прогуляться с товарищами строем по вечерней прохладе, полной грудью вдыхая свежий, сырой вечерний воздух, для запева нового куплета, звонко стуча об асфальт измотанными за день ногами. А потом, наслаждаясь внезапно нахлынувшим, освежающе-моросящим дождиком, замирая в ожидании своей фамилии, и, по мере приближения к ней, всё больше возбуждаясь и волнуясь, выдохнуть во всю глотку заветное “Я!” и вложить в этот вопль всё своё существо, чтобы все видели и слышали, что вот он я, честно несу свой крест до самого вечера. Но это, конечно, ненужные лирические отступления. На самом деле мне грех жаловаться на судьбу. Я, как Ходжа Насреддин, сам себе господин. Я отдыхаю. Конечно, не физически, так как работы хватает, инструмента же – наоборот. Но, пусть нет того, нет этого, это всё дело наживное. Главное, никто не висит над душой. Иногда только прапорщик пристанет с разными глупостями, которые ему кажутся ужасно важными и нужными.

13.08.84

     Последняя неделя моей относительно свободной жизни. А вчера у меня был день исполнения желаний. Исполнилось много: сходил в увольнение, заглянул к Водолазским, взял у них шахматы-шашки (на сей предмет, уже пришит дополнительный внутренний карман к моему “ХБ”), ручки, стержни, на которые я так обнищал в последнее время, просто побыл на воле и, наконец, позвонил домой. А 19 августа, в воскресенье, будет Преображение Господне, Яблочный спас, День ВВС, ну, и мой скромный личный праздник. Учитывая всё это, Водолазские обещались забрать меня на весь день. Во всяком случае, даже, если и не обещались, я вчера сказал об этом Наташиному отцу. Он меня очень радушно принял и угостил по-мужски неумело, зато от души. Со мной был Андрюшка Кожанов, он и его приветил, хотя не стоило бы, итак жирен. Вчера, когда мы гуляли по парку, я увидел весы, которые обычно стоят вкупе с силомером и ростомером. Как толстый не упирался, как не старался убедить меня в том, что он свой вес знает, я силком втащил его на весы, на которых он сам выпучил глаза, узнав, что его вес не много, не мало 86 кг. Как он мне признался, после долгих кривляний, криков и ссылок на тяжёлую одежду ( на одежду я скинул 3 килограмма ), раньше он весил 72 кг. 86 – 2 – 72 = 11. Арифметика простая – толстый обнаглел и распустился до невозможности. В армии поправиться на 11 кг,  это вызов не только исхудавшим от тягот службы сослуживцам, но и Министерству обороны, которое и представить не может себе, как можно так прибавить в весе с такой пищей. Это я вешу 86 кг, но я его на голову выше и кость у меня тяжелая. И если принять во внимание его необычайно, причем, постоянно багровую физиономию и светлые, редкие волосы ёжиком, то напрашивается прямое сходство с моржом. Кажется, брось его в ледяную воду, он только фыркнет и отправится на глубину рыбку искать. Так угостил, повторяю, нас Владимир Борисович на совесть: на столе стояла миска с домашними пельменями. Он, не представляя, наверно, что их нужно хотя бы разогреть, но очень любезно предоставил нам их вместе с четырьмя помидорами и батоном копчёной колбасы, которая, почему-то, никаких особых гастрономических радостей не вызвала, несмотря на то, что была свежая, и то, что мы её не пробовали аж с гражданки. В начале увольнения я предложил Андрюхе зайти на рынок. Там я, прежде всего, купил слив и груш. Но сказать, что груши я купил, было бы несправедливо-обидно для той добросердечной старушки, что ими торговала. Поскольку я вчера занял пять рублей у одного парня, то стоял и считал, сколько можно и чего на них купить. На мой вопрос о цене груш старушка молча показала на увесистую кучку и сухо промолвила: “Рубль!” При этом она даже не повернула головы. У меня усиленно заработала цыганская мысль, как бы цену снизить. Я увидел чуть поодаль 4 хорошие груши и поинтересовался о цене. Тут только старушка повернулась, и с ней произошла метаморфоза. От неё повеяло таким радушием и теплым весенним ветром, что трудно было поверить, как минуту назад она с равнодушием айсберга роняла ответы. Она засуетилась и, схватив груши, начала их усердно совать нам в руки, приговаривая: “ Ах, солдатики! Кушайте, миленькие, кушайте. У самой внучок служит, ему, поди, тоже тяжело сейчас. Она ничего не желала слушать о деньгах и упрямо, даже сердито, отпихивала наши руки. Мы её душевно поблагодарили, и рядом старушка, немного поскупее, которая продавала сливы, тоже вдруг, вдохновлённая примером подруги сверху ещё присыпала нам слив поверх уже купленных. И пришёл я к выводу, что любой, дурной, нет ли, пример заразителен. По неосознанной привычке людей подражать тому, что их привлекает. Вот попробуйте в разговоре поправить прическу, и вы заметите, что собеседник (ца) ваш (а) почувствует потребность повторить ваш жест. Глубоко сидит в нас стадный инстинкт. Неискоренимо, потому, что жизненно необходимо. Ну, что бы человек мог в одиночку? Метко, хотя и не совсем прилично выразился мой дружок по подъезду Серый: “ Одна кобыла всех поссать заманила!” Кстати, в фильме “ Коммунист “ Урбанский очень хорошо показывает, как уверенность в своем деле может заражать этой верой других людей. И они, не понимая, ни того, что делает этот человек, что заставляет их помогать ему, идут и помогают из подражания. Некоторые, правда, уже сначала осознают и сомневаются, но большинство начинает что-то понимать, когда уже всё произошло с их помощью.

16.08.84

     Я теперь богат. Что стоит за этим заявлением? Я богат всем тем, что нужно рядовому Советской армии.… Вот сейчас хотел написать свою фамилию, и тотчас в голове моей отозвался голос моего прапорщика. Когда он произносит мою фамилию, я не жду ничего для себя хорошего. И никогда не разочаровываюсь в своих ожиданиях. Для хорошего мою фамилию назвали один лишь раз, когда вдруг забрезжила возможность увольнения. А так у меня нет никаких сомнений: либо за какие-нибудь забытые мною грехи будут честить, либо загрузят работой. Для того чтобы реже слышать свою фамилию, обхожу начальство десятой дорогой. Раньше лез, как медведь, напролом, и мне, чтобы служба мёдом не казалась, приходилось расплачиваться за свой легкомысленный гонор. Мишка Костовецкий мне тоже признался в тоске, что, даже будучи двоечником и фулюганом в школе, и то реже сталкивался со своей фамилией, чем сейчас. Если я произношу свою фамилию про себя, то даже тогда возникает желание куда-нибудь срочно скрыться, убежать. Вот до чего дошел!

     Как всегда, разболтался и ушёл от темы. Так вот, я богат. Стержней у меня навалом, ручки целых две, одна простая, другая сложная. Её прислала мне на день рождения Людка Ваганова вместе с двумя стержнями, пятьюдесятью конвертами и пачкой писчей бумаги. Также был зефир, на который, по-моему, укладчица случайно села – такой он был сплющенный. Зефир в шоколаде. Мишка набросился на него и вмиг уничтожил. Мне было не жалко, тем не менее, сегодняшнюю бандерольку я от него утаил. Скушал втихаря и в одиночку шоколадного зайчика и пошёл за почтой. Сейчас сижу на летней эстраде и выношу вам благодарность в приказе. Конверт “ Ко дню рождения “ очень хотелось вскрыть, но невероятным усилием воли я заставил себя думать о чём-нибудь другом. Ещё и финансово стал богатым. Вчера выдавали “ зряплату”, как говорит мамашка, и заплатили неимоверную сумму – 7 рублей. Так что, пока я горя не знаю. Но оно не за горами, стоит только вернуться моему ворюжно-никчемушному взводу. Опять Джабраилов будет цепляться ни за что, ни про что.

     Дочитал Толстого и взял книгу “ Русь Великая “. Сама книга до того “ великая “, что опасаюсь, хватит ли мне оставшегося срока прочитать её, если даже письма приходится писать по ночам. Эх, дали бы мне то время, которое я трачу на изучение АПА, на чтение книг! Ей Богу, было б куда полезнее и для меня, и для армии в целом. И нервов со мною никто не тратил бы, и я не томился бы полной никчёмностью этих уроков. Ещё, почему ровно и спокойно дышу, что не вижу этого лизоблюдства, которое Джабраилов вокруг себя распустил. Эта сволочь портит людей, которые у другого, может быть, были бы вполне сносными ребятами.

20.08.84

     Ну, вот и прошёл день Преображения Господня, Яблочный спас, День ВВС и мой личный праздник. Что он мне принёс? Много приятных вещей, но и много неприятностей, которые, впрочем, покрылись приятным сполна. Достаточно сказать, что весь свой “день варенья” я провёл с Водолазскими. Сначала мысленно, а потом и воочию. Но, пока я был с ними мысленно, а именно до 14 часов 30 минут, воочию пришлось столкнуться со множеством переживаний и разочарований. Дело в том, что, как я уже говорил по телефону, нас задержали офицеры, которые, предварительно послав прапорщика за водкой, с утра скрылись, и больше я их в тот день не видел. А в увольнение отпускать уже было некому. Даже Ступников, непременный присутствующий в казарме, в чём, кстати, обвиняет нас и ставит нам в вину, что к нему де приехали гости, а он, несчастный, видите ли, здесь с нами возится, и то куда-то свалил. Но, слава Богу, нашёлся капитан Демьянов, которого отловили Водолазские, и за бутылку “Стрижамента” ( это фирменная ставропольская настойка ) он с радостью отпустил меня в увольнение.

     Теперь подробнее о прапорщике Ступникове. Этот человек мне уже порядком прискучил своими глупостями и тупостями. Я стараюсь его избегать, но постоянно, как это и водится, наталкиваюсь на него. А он, в свою очередь, никогда не пропустит меня и к чему-нибудь да придерётся. Тут у них такое мнение сложилось обо мне, что если они упускают меня из виду, я тут же принимаюсь сачковать. Постоянно приходится выслушивать сетования по поводу их близорукости в тот момент, когда они приняли решение отправить такого лентяя в автопарк. Хотя, в автопарке ко мне претензий нет. Всю работу, навязываемую кем угодно, я выполняю на совесть. Пробовали и язвить: “ Иди в свой автопарк, сачкуй!” , на что получали приглашение пойти со мной к станку и посмотреть, как я там “ отдыхаю “. И вот, наконец, Ступников, который изнывал от желания в чём-нибудь меня уличить, увидел у меня в руках книгу. Это был его звёздный час. Ну, разве что слепой не увидел бы её у меня, если я с ней постоянно. И это показалось ему подарком судьбы в деле уличения и обличения сачка. По своей, непостижимой для меня, логике он решил, что автопарк является для меня великолепным местом для чтения, хотя там мне не то, что читать, письма не всегда хватает времени писать. Надо сказать, Ступников давно уже просветил меня относительно своих взглядов на жизнь и чтение книг в частности. И если бы его взгляды были обратно противоположны нынешним, он не стал бы сейчас пороть такую чушь и дичь. Вот, как он меня уличал. На построении, он вызвал меня из строя и говорит:

     - Рядовой, почему у всех ребят в руках конспекты по АПА, а у Вас (именно, У ВАС) книга?

     Я говорю:

     - Товарищ прапорщик, я сейчас не учусь. Буду учиться, буду носить конспекты.

     И тут он произнёс своё излюбленное обращение-наставление сержантам:

     - Вот от этого всё и идёт!

     Смысл его дальнейших незамысловатых рассуждений заключался в том, что книга – корень зла, так как помогает распространению ещё большего зла – образования и просвещения. Как тут было не вспомнить одно стихотворение Пушкина, оканчивающееся такими словами:

 …Нет, братья, льстец лукав,

Он горе на царя накличет,

Он из его державных прав

Одну лишь милость ограничит.

Он скажет: “ Презирай народ,

Души свободы голос нежный, -

Он скажет, - просвещенья плод –

Разврат и некий дух мятежный ”.

Беда стране, где раб и льстец

Одни приближены к престолу,

А небом избранный певец

Молчит, потупив очи долу.

     И этот мракобес поганый перед всем строем высказал мне:

     - Не считайте меня  и н к з и в и т о р о м , если вы, конечно, понимаете это слово, но с книгой я чтоб…”.

     На этом он закончил. Это его манера заканчивать речь подобным образом. Иногда, даже непонятно, что он пытался сказать, да и вообще непонятно течение его мыслей, никому неведомы тайные тропы его логики, нелогичной по самой своей сути. Мы с ним как-то сидели, - он меня отловил. Он был не совсем “тверёзый”, а когда он пьян, становится совсем уже дураком, а дурак он почти всегда, - на лавочке в курилке, и он опять нёс какую-то околесину, а потом увидел книгу и взял посмотреть её. Это был Лев Толстой. Прапор пьяным глазом шарил по оглавлению, пока не наткнулся на “ Хаджи Мурата”. Он что-то замычал, затем ткнул в него прокуренным ногтем и прохрипел: “ Читал!” Больше ничего знакомого ему на залитые глаза не попалось, но он долго ещё не отдавал мне книгу, допытываясь в сотый раз, где я её взял. Я в сотый раз отвечал: “ В библиотеке”. Но это его вовсе не волновало, волновало его, где я её взял. Вот такой придурок.

23.08.84

     Спешу вас успокоить насчёт моей токарной эпопеи. Ничего мне не сделается, так как я в состоянии доказать свою правоту. Возвращаясь вчера из увольнения, у КП столкнулся с электриком, которого поставил в известность, что вынужден отключать станок, уходя с работы таким образом, чтобы ни один любитель не смог не то, что его сломать, а и даже работать          на нём. Он меня клятвенно заверил, что будет об этом молчать, но поинтересовался, зачем я всё это рассказал ему, если в токарне был другой электрик. В итоге, никто никому ничего не говорил, но всем всё известно. Видно, этот шнурок, который работает вместо меня, успел чего-то наболтать. Ну, ничего, разберемся, что к чему. Кстати, он родом из Краматорска, откуда и мой папашка. Ох, как он мне сразу не понравился! Начал обо всём выспрашивать, с умным видом объяснять, как нужно, по его мнению, было бы сделать то или иное и какие инструменты для этого нужны. Смотрел на всё свысока, пренебрежительно-снисходительно, и критиковал  всё подряд. Из этого я сделал вывод, что Краматорск – город выжиг, плутов и идиотов. Теперь у меня надежда, что после такого начала работать он хорошо не сможет, а если я и ошибся, то отсылка в боевую часть меня уже не пугает. Я же говорил вам по телефону: “ Всё, что не делается – к лучшему!”  Может быть, в какой-то мере это самоуспокоение, но так уж получается, что, прикладывая максимум усилий, я мало чего добиваюсь, а, пустив всё на самотёк, я вдруг обретаю то, на что до этого убил столько времени и сил. Потому-то, когда мне плохо, нахожу утешение в этой поговорке. Хоть и пустить всё на самотёк не позволяет боль за дело: как так, бросать начатое, когда столько потрачено времени и сил, да ещё при том, столько их осталось, и не ощущается усталости, а вместе с ней и потребности послать всё куда подальше. Вот и изматываешь себя в постоянной борьбе до полного изнурения и равнодушия.

     А насчёт моих начальников я не испытываю никаких опасений. Тот, кто мне “ шил дело “ о саботаже и вредительстве, мужик крикливый, но отходчивый, а старшина мужик злой, но его одолевает склероз. Так получается, что добро прикрывает зло. Всё зависит от того, какое последнее дело за тобой числится, хорошее или плохое. Хорошее – и мнение о тебе будет хорошее, плохое – плохое. Я не говорю о стойком, сложившемся негативном мнении, когда тебя считают ослом, и сколько ты не бейся, доказывая обратное, скажут лишь: “ Упрямый осёл!”

     Кстати, о животных. В частности о кошках. Почему такой внезапный переход? Да возненавидел я этих тварей не хуже Шарикова. Какое-то чувство глухого отвращения в последнее время появилось к ним. И так же, как я люблю собак, так же стал ненавидеть кошек. Недаром в русских сказках кот выступает, как пособник тёмных сил, как хитрая и коварная бестия, способная превращаться в кого угодно. Например, у М.А. Булгакова кот Бегемот – личность ужасно неприятная и вполне подлая. Могу даже высказать свои соображения по такой нелюбви в русском народе к кошкам. Народ русский, при всех своих пороках, в общем-то, искренний и добрый, и взамен требующий такой же открытости. Если он её не получает, то настораживается и не доверяет обманувшему его ожидания. А кошка – именно такой субъект, которому доверять нельзя. Она кормится возле своего хозяина, позволяет себя ласкать, а чуть в доме какая беда, она пропадает и возвращается, когда всё миновало. А то и не появляется вообще, найдя более спокойное и вкусное место. В бездомных кошках есть одна особенность. На призыв “ Кис-кис-кис “, придуманный специально для них, они оказываются прижатыми к земле, испуганно оглядываются и опрометью бросаются прочь в какую-нибудь пыльную отдушину. Оно и понятно. Если хоть раз в ответ на призыв кошка подошла к человеку, а в награду получила сапогом в рыло, она это запомнит на всю жизнь и своим бездомным детям передаст. Никакого сравнения с собакой. Эту, сколько не бей, всё равно будет предана до самозабвения. Но я возненавидел кошек одомашненных, за их паразитизм и готовность к предательству. А собак я видал битых-перебитых, но всё равно на их мордахах читались доверчивость, сопровождаемая опаской. Но доверчивость в большей степени.