01.03.86
Вот и весна наступила. Циклон прошёл и, начиная со вчерашнего дня, греет всё сильнее и сильнее. Прямо, как у "Машины времени”: "Но, я не могу понять, кто дарит нам столько тепла, чтобы растаял снег?” Ну, если для Макаревича это до сих пор является тайной за семью печатями, он законченный атеист.
Нет нужды говорить, что я опять дежурю по роте. Ко всему этому я привык, но почему меня ставят постоянно в наряд с субботы на воскресенье. То ли хотят досадить. То ли просто такая моя планида. Хотя, если хотят досадить, то непонятно, чем. У нас все воскресенья - рабочие дни, так что выходные от проходных не шибко отличаются. Единственное отличие в том, что по субботам баня и отбой попозже, а в воскресенье подъём. То белое бельё, что выдаёт нам старшина, при специфике нашей работы тут же грязнится, и нет никакой разницы, неделю назад ты надел чистое бельё или вчера. Одного полноценного рабочего дня хватает вполне, чтобы привести нижнее бельё в состояние верхнего. Генерал-лейтенант, посещением которого, как я писал, венчались все комиссии, был безмерно удивлен, что на следующий день после бани солдаты в таком свинюшном состоянии пребывают. Он никак не хотел поверить, что эти замарашки мылись и меняли бельё только вчера. Дело в том, что наши грязнули совсем не следят за своими замасленными спецовками, ну и конечно, промасленная до изнанки тут же пачкает нижнее бельё. Меня до такой степени это бесит, что даже если я устал, всё равно найду бензин и отстираю спецовку.
Когда открылся съезд КПСС, я был в Уч Арале, а по возвращении увидел наших, согнанных к телевизору, где перед ними распинался Горбачёв. Ребята правильно реагировали на его пустопорожнюю болтовню – всяк занимался своими делами, либо вообще ничем не занимался. Такое равнодушие объяснимо, и пусть замполит сколько угодно издевается над "тупыми” рожами солдат. Когда они получают из дому письма, в которых родители описываю дороговизну и пустые полки магазинов, какое доверие или интерес может народ испытывать к тому, что вещается с трибун. Но замполит прав в другом. Если на политзанятиях человек не может ответить на самые элементарные вопросы, например, сколько республик в Советском Союзе, о каком интеллекте может вообще идти речь. Примитивная жизнь рождает примитивное мышление. Недаром существует шутка: "Люблю, друзья, три слова я: отбой, кино, столовая”. Эту прибаутку, кстати, любит повторять наш ротный, только не искренне, а в плане издёвки. Вот я и думаю, какое "новое” общество можно строить с такими руководителями и с такими равнодушными ко всему, кроме своего личного, людьми? Понятно, какое – капиталистическое, когда человек человеку волк. Я вовсе не ратую за социализм, который докатился до краха полного, но и в капитализм что-то не очень хочется. Не все, конечно, такие, но большинство. Гораздо легче наплевать на всех и жить только для себя. А если честно, надоела мне вся эта армия, и хочется туда, где, пусть не всё, но многое человеческое понимается по-человечески, а самое главное, в гражданской жизни можно выбирать, с кем общаться, а с кем нет. Там никто не сможет меня безнаказанно обидеть, оскорбить, тем более офицерьё и прапорьё.
Кстати, сообщите, пожалуйста, сделали ли до конца пристройку, где мы играли в снежки? А если сделали, то, что теперь там находится. Если нет, то цена всем этим призывам из телевизора останется прежней. Опять слово разойдётся с делом. Очень хочу в Москву. Наверно, только когда приеду, почувствую, как следует, как же я соскучился по родине. Плевал я на этот Уч Арал, хоть случись чего, и его придётся защищать, но для меня в понятие Родины он не входит, это не русская земля.
Что касается моего самочувствия, то оно отменное, чего и вам желаю.
04.03.86
Сегодня я не в наряде и, сменившись, хочу сразу разъяснить все недоразумения, которые возникли из-за моей небрежности. На сей раз постараюсь максимально сосредоточиться. То, что тётя Нина пошла в отпуск, вовсе не является препятствием к проникновению ко мне ваших посылок. И сладкую, и почтовую я получил. К сожалению, ничем из сладкой посылки, которую дядя Саша, исполняющий ныне роль почтальона-добровольца, я воспользоваться не могу по причине неисправности жевательно-кусательного аппарата. Говоря проще, у меня три дырки, в одной из которых уже делает своё убийственное дело мышьяк. Вторая – маленькая, а третья, несмотря на свои пропастевые размеры, не болит. Так что, мне представилась великолепная возможность лишиться, как минимум, ещё пары зубов. Но я очень постараюсь её не использовать. Вместо того изверга из госпиталя у нас появилась добрая фея-стоматолог в санчасти. Мало того, что до неё теперь рукой подать, она ещё и великолепно знает своё дело, то есть, чужие зубы. Её ласковые руки и умение вселяют в меня уверенность в благополучном исходе операции и сохранении зубов. Ничем, кроме шоколадки я отблагодарить её, правда, не смогу. Что касается медалек, то их я отдал Кузе-аккумуляторщику, а коробку конфет, снова через несчастного дядю Сашу, уже начинающего себя чувствовать орудием в чужих руках, передал тёте Нине. Торт же съели ребята. Так что, больше сладостей не присылайте.
По съезду у нас сейчас проводятся единые каждодневные политчасы. Их я стараюсь не пропускать, тем более что замполит наш рассказывает интересно, доходчиво, образно то и дело, глядя кого-нибудь по голове и говоря.
- Вот, предположим, Миськов хочет купить дом и подходит к Тоотсу.
Это о политике и о внутренних делах. А Миськов и Тоотс – наши ребята. Тоотс, на удивление тупая и добрая эстонская животная. Я думаю, если бы вы увидели его воочию, вы простили бы мне некоторую жёсткость в оценке. Он смотрит на мир выпуклыми серыми глазами с высоты своих 2-х метров, - поэтому мне очень нравится в строю стоять за ним, - слегка набычившись, постоянно облизывая свои пухлые губы и что-то про себя архимедленно, но прочно думая. Нет, не думайте, что он размышляет о чём-то насущном, он вспоминает о спокойной, размеренной гражданской жизни в родной Эстонии. Это самый настоящий флегматик и благодатный объект для насмешек. Даже самый тупой офицер найдет, что подвергнуть насмешке в бедном Айне Тоотсе, а тот только будет лупать глазами и всё равно ничего не поймёт. А если и поймёт, то переживать не станет, - у него есть мысли поприятней. Языковой барьер для него совместно с умственным превратился в глухую стену, надёжно отгораживающую его от неприглядной и жестокой действительности. Я ему даже немного завидую, хотя быть таким, как он, не хотел бы. И, тем не менее, тупость Тоотса гораздо приятнее, чем непроходимая бестолковость узбеков, казахов и прочих чуреков, носящих в национальных чертах своих такие неприемлемые качества, как хитрость бесовская, откровенная расчётливость, скрытая злость. Недаром говорят, мал клоп, да вонюч. Они, чурки, как гады ночные, света не выносят, ненавидят высоких, статных русских, их открытые лица и язык, простой и меткий, не поддающийся их обрубкам, языками именумым. Эту скрытую ненависть я чувствую так же остро, как всегда чувствовал малейшее изменение отношения к себе со стороны кого-нибудь. Плохо только то, что никогда я не делаю из этого никаких выводов, так как мало придаю этому значения. Так случилось сейчас и с Серёжкой. Мы с ним не разговариваем, и вообще, я не обращаю на его присутствие в роте внимания. Это, может быть, детство, но иных отношений, после того, как он сам повернул их на такой путь, я не вижу. Ничего, пусть подумает, ведь он ещё по сути ребёнок, эгоистичный и настырный. Как посмотрю, какими мы приходим в армию и какими становимся, всё более ясной становится необходимость этой школы. А сравнивать очень легко по вновь прибывающим солдатикам. Не для всех, конечно, полезны эти уроки, но это уже зависит от индивидуальных способностей.
09.03.86
Ну вот, наконец, первые ласточки нашей казарморощенной фотолаборатории. Удалось мне все же создать тот арсенал фотосредств, что был у меня дома. Теперь, когда всё знакомо и всё под рукой, можно быть уверенным в качестве фотографий, да и работа приносит радость. С "сынком” я помирился, причём, первый протянул руку, хоть виноват был он. Но, я-то не ребёнок, чтобы дуться по углам, как мышь на крупу. Отношения, конечно, складываются уже не те: нет прежней душевности. Он смотрит волком, а всё потому, что он молодой, а я "дед”, и не понимает, что тогда он пытался на личном отношении унизить мой статус, а, следовательно, статус всех старослужащих, наблюдавших за этой сценой. Поэтому я не мог не отреагировать, и пришлось поставить его на место. Некоторым из промежуточного поколения, что помладше меня, но постарше него, непонятно такое моё отношение к Серёжке. Исходя из примитивной своей крестьянской психологии, они меня не только осуждают, но и видят в этом прямой порок. Втихаря они ему намекают, что скоро, когда я уволюсь, его ждёт тяжёлая жизнь. Мне, к сожалению, ни разу не удалось услышать подобные угрозы в его адрес, а сам он ничего не говорит и не скажет, опасаясь, что я так разберусь с авторами, что потом ему будет ещё хуже, чем обещают сейчас. Даже сфотографироваться вместе я его заставил чуть не силком, и это хорошо видно по его вымученной улыбке. Тем не менее, хоть и я там тоже улыбаюсь, у меня тоже кошки на душе скребут. Сколько раз так было, что отношения с человеком носят необратимый характер, если он чем-то задел тебя за душу. Так, например, если у нас с Серёгой были прекрасные отношения, и они переменились, то без толку искать прежнего понимания в восстановленных отношениях. Это уже совсем не то. Поэтому я не люблю встреч со старыми друзьями, с которыми в былое время дружил "не разольёшь водой”. А с теми, с кем отношения были обыкновенные, просто добросердечные, встречи очень даже приятны. А крепкая дружба, так же, как и сильная любовь это, всё же, цепи, и тяготить они начинают очень быстро, каким бы приятным не был поначалу их вес. Свет устроен по-дурацки, то есть, на так, как хотелось бы мне. На другой фотографии или, как говорят наши хохлы, "хвотограхвии” вокруг меня молодая смена. Это те, кому служить после меня. Вы можете поинтересоваться, где я достал проявитель и фиксаж, которые так долго и тщетно ждал от вас и которых ни в Уч Арале, ни в его обширных окрестностях не сыщешь. А всё оказалось просто. Позавчера нас отправили на станцию разгружать техимущество. Мы прямо из вагона грузили на машину. А грузили …ящики с проявителем и фиксажем. Что называется, Бог послал. Благо офицер, который отвечал за разгрузку, оценил наш ударный труд, так что уговаривать его долго не пришлось. Расплатился он со мной по-королевски, правда, государственным имуществом. Одна банка фиксажа рассчитана на
10.03.86
Спасибо за химикаты, всё-таки пришли. А я пользуюсь случаем послать вам ещё фотографий. Это уже с "казахом” Тельгарашкой, который маме не писал. Он тут лежал в санчасти, там-то мы и сфотографировались, там-то и созрела у него идея поступать в лётное училище. Он как-то меня уговаривал идти после срочной службы учиться на гражданского лётчика, но наткнулся на моё твёрдое убеждение в том, что уж с чем, с чем, а уж с техникой связывать я свою дальнейшую судьбу не собираюсь. И потом, мне показалось немного странным такое горячее участие Игоря, в общем-то, эгоиста до мозга костей, в чужой жизни. Но после того как один товарищ сообщил мне, что Игорь сам собирается в гражданскую авиацию, я уже не удивлялся такой игоревой "заботливости”. Попав в санчасть, Игорёк получил необходимый досуг для размышлений о своей дальнейшей жизни. Видимо, прикинув льготы военной службы, которые с лихвой окупают её тяготы, он переменил решение, и теперь будет готовиться к поступлению в военное училище. Я уж отговаривал его, отговаривал, убеждал, что все потом жалеют, лишь отдельные сохраняют любовь к своей военной профессии. Но, раз поставил себе человек цель, как я убедился немного погодя, лучше его не сбивать с толку. Пусть цель потом окажется неверной, пусть он будет раскаиваться в содеянном, но винить придётся только самого себя, а не тех, кто отговаривал, да не отговорил или, того хуже, поддакивал. "Вырастешь, Саша, узнаешь!”, как говаривал Некрасов. И правильно говаривал.
Мне очень интересно знать, как вам понравились фотографии или "фотки”, как говорят у нас в части. Слово безобразное, но самое безобразное в том, что я помимо воли и сам его иногда употребляю. Многие слова, которые я здесь стал произносить, мне претят, но среда засасывает, не спрашивая о симпатиях и антипатиях.
Понемногу весна забирает власть, и обрадованные кочегары перестали топить. В результате, температура в казарме почти сравнялась с температурой на улице, и снимать, как прежде, шинель в казарме нет нужды. Спим, накрываясь с головой, в противном случае волосы начинают леденить голову. Тем не менее, никто не болеет, несмотря в таких условиях можно было бы простудиться раз двести. Я тут всего один раз приболел. Температурил. Полежал в постели прямо в казарме, поглотал аспирина и через три дня совершенно выздоровел. Зубы понемногу мне лечат. Сегодня запломбировали один, завтра другой, послезавтра сделают третий. И можно снова будет лопать всякие сладости, хотя, честно говоря, я теперь этого побаиваюсь. Сейчас уже не буду, как безумный, набрасываться на посылки, а ещё посмотрю, что можно съесть, а что нет. Оказывается, только чистить зубы недостаточно или, лучше сказать, не главное. Важно не есть того, что при любых обстоятельствах будет их портить. А ещё я хочу мороженое. Вообще, поотвык от гражданской жизни. Это чувствуется уже довольно сильно, особенно при воспоминании о доме. Уже, кажется, что всё, что было тогда, происходило не со мной или было во сне. Интересно, быстро я привыкну снова к свободной жизни или нет. Как я уже писал, самолёты из Алма-Аты садятся в аэропорту Домодедово. Практически, рядом с нами. Ещё одна мысль меня заботит: дождётся ли меня Кеша? Если дождётся, это будет пример хомячьей преданности хозяину, хотя вряд ли эта розовая мягкая игрушка соображает, кто его хозяин, да и помнит ли. В хомячьей жизни 2 года это восемьдесят лет человеческой.
Мой начальник дал мне "дембельский аккорд”, рассчитанный им самим до 3 мая, и по исполнении обещал отпустить. Есть надежда, что не обманет. С характеристикой вопрос решён, осталось лишь взять направление. Анька, если получится, вышли, пожалуйста, форму направления в институт, а заполнить её тут трудности не составит. Ещё попробую обратиться к замполиту части. У нас новый замполит, меня он, слава Богу, пока не знает, да и времени у него уже не хватит на это, попробую использовать это обстоятельство. Если нет, придётся махинировать. В принципе, это не важно. Это не зарплата, которую надо зарабатывать.
13.03.86
Теперь у меня есть всё для дальнейшей фотоработы. И бумагу я получил. Только мы немножко ошиблись с размерами: 10х15 в конверт не помещается. Но спасибо, что "Бромпортрет”.
Давеча было у нас два суда, просто затаскали меня по ним. Один – воровство, другой – неуставные взаимоотношения, т.е. избиение молодого и доведение его до дезертирства. Помните Олега и Витька с огородов? Так вот их за неуставщину и судили. Представьте себе, вернулись они с огородов в октябре, а следствие только закончилось. И никто ведь не знал. Бог меня, видимо, отвёл от тюрьмы, так как я там устроил забастовку и вернулся в часть раньше. Я не думаю, что стал бы участвовать в издевательствах над молодым артиллеристом, но оговорить меня можно было совершенно свободно. Особенно, если речь идёт о чьей-то шкуре и чьих-то сроках. Олегу дали 4 года тюрьмы, так как по сроку службы он должен быть уже дома, а, следовательно, пошёл он по гражданской статье. Витёк, поскольку моего призыва, получил 3 года дисбата. Говорят, что дисбат во сто раз хуже тюрьмы. Но по ним обоим этого не скажешь. Они весело разгуливают по нашей казарме, видимо, слабо соображая, во что вляпались. А может, уже привыкли к мысли об от- сидке, пока находились в КПЗ под следствием. Ещё двоих будут судить за воровство, и сколько уж они получат, неизвестно. Известно, что получат. На каждом построении ни один начальник не забывает указать на последствия несоблюдения устава, кивая в сторону Олега и Витька, и ни один не забывает назвать их уголовниками. Не знаю, как бы я вёл себя на их месте. Может быть, тоже привык бы и тоже смеялся. А что? Чему быть, того не миновать.
Теперь мне полегче, хожу дежурным по роте через день. Но, как раз, в эти дни мне на приёмы к зубному врачу. Как к ней не приду, всё время с красной повязкой дежурного и со штык-ножом. Она удивляется, думает, что я из нарядов совсем не вылезаю. Если бы она знала, как недалека от истины, будь это чуть пораньше. И приходится мне через широко раскрытый рот косноязычно объяснять ей положение дел. Либо она очень понятливая женщина, либо это уже профессиональное, но нечленораздельные звуки, которые я пытаюсь выдать за речь, она понимает верно. Уже залечила два зуба, остался один. Поскорее бы закончилось это лечение. Не то, чтобы мне не нравится к НЕЙ ходить, мне надоело ХОДИТЬ к ней.
Отсняли ещё две плёнки, и дня через четыре вышлю очередные фотографии производства мо-
ей лаборатории. А сейчас пойду подшивать подворотничок, а то дежурный по части, сегодня немного чокнутый, обещал доложить обо мне начальству, если я не подошьюсь. Вообще, у нас с ним давнишние счёты, и он, пользуясь любым предлогом, старается всё время сделать мне плохо. Но выходит так, что в итоге никто не понимает, чего он, собственно, хотел. Уже, честно говоря, в нарядах этих соскучился по нормальной работе. Хочется делать что-нибудь конкретное, устать по-человечески, чтобы отдых был в радость. Когда работа и отдых чередуются, жить веселей. Энгельс правильно заметил, что движение дает мышечную радость, без которой нет полноценного умственного труда. Хоть определение "мышечная радость” и отдаёт каким-то мазохизмом, но мысль эта мне понятна и близка.
Ни от кого, кроме вас, нет писем. Оно и понятно: со всеми подругами я рассорился, а от друзей,…возможно…, ответы ещё идут. Оно так, конечно, легче без множества писем, требующих ответа, зачастую бессодержательных, когда сидишь и выдавливаешь из себя по капле ответ. Но, с другой стороны, совсем потерял я связь с гражданкой, и те нити, которые были, порваны. Так что, вернусь домой "голенький” и начну всё сначала. Вероятно, старых друзей у меня уже не будет, но мне и это нравится. Останется только Витёк, да и то только потому, что рядом живёт, да Серый, но и это будет уже только знакомство. Уверен, - да, так и получится, - что появятся новые друзья, новые подруги, а о старых я постараюсь не вспоминать. У меня это и так получается хорошо само собой. К прошлому я всегда испытывал какие-то неприятные чувства и никогда не ждал добра от встречи с ним.
Всё чаще мне стало хотеться прийти домой, сесть на диван и смотреть телевизор, наслаждаясь сознанием того, что не прозвучит уже больше осточертевшая команда "Рота, строиться!”. Чаще и чаще приходят мысли о гражданской жизни. Говорят, в Венгрии, Румынии и Польше солдатам лучше служится. Не нашим, конечно, а ихним. Они служат неподалёку от дома, и каждый вечер проводят с родными. Поэтому, наверно, Гитлер в своё время так легко и завоевал их страны. Наш замполит рассказывал, что когда он служил в Венгрии, венгры так прямо и заявляли.
- Война начнётся, мы отдадим вам свою территорию – воюйте. У вас это лучше получается.
И ржут, свиньи. Уверен, что то же самое готовы будут в случае чего предложить и остальные участники Варшавского договора, кроме, разве, болгар. Эти молодцы! Самые наши близкие братья. Гораздо ближе казахов, потому как славяне. Просились они, просились в СССР шестнадцатой республикой, да не срослось. Ни Турция, ни НАТО никогда бы не позволили Советскому Союзу выйти на Балканы, зная мечту русского народа о владении проливами Босфором и Дарданеллами для беспрепятственного хождения судов по Средиземному морю. А это уже угроза не только самой Европе, но и её колониям в Африке. Так что, ещё неизвестно, проиграли болгары или выиграли, не сумев вступить в СССР. Зато, сейчас живут, как хотят.